МОНСТР С БУМАЖНЫМ СЕРДЦЕМ (интервью с Александром Клименко

– Сегодня о необходимости реформ системы образования и воспитания не говорит только ленивый. На дворе 21 век, и он диктует свои законы и коммуникации. Хотелось бы говорить больше не о проблемах, а о решениях.
Сегодня мы будем говорить о жизни и здоровье детей. С нами будет делиться опытом, руководитель творческого объединения ”Середовище Буття” Александр Клименко.
Я побывала на серии Ваших работ, на темы: “Наркотики. Наркомания. СПИД. Прививки от безумия” и “Добрачный секс. Воспитание чувств”. Трудно сразу определить, что это было? Театр? Шоу? Перфоменс? Лекции? Не совсем. Форма, которая предполагает сокращение дистанции между зрителями и сценой, немного пугает. Но ни одного равнодушного в зале. Можно стать непосредственно режиссером, консультантом, психологом. Это необычно и интересно. У Вас красивые, добрые и лёгкие работы. Как называется этот метод?
– Сложно однозначно ответить, там столько разного намешано. Конечно, лучше было сказать «синтезировано».
– Это что-то новое?
– Я не люблю слово «новое». Им часто манипулируют вдохновенные дилетанты. Классические формы воспитания и образования постепенно переходят в ранг традиций. Они хорошая база, школа, трамплин для прыжка дальше. Об этом можно долго говорить. А у нас получился некий синтез театральных и коммуникативных технологий. Мы назвали его «Коллективное совещание с использованием элементов интерактивного театра на основе мощного драматического ядра».
– Я под огромным впечатлением от Вашей работы. Я такого никогда не видела.
– Нам все об этом говорят.
– Расскажите немного об интерактивных формах.
– Практика показала, что именно такой подход, в отличие от «традиционных» (пассивных форм) воспитания и профилактики, имеет комплексное влияние на аудиторию; выводит проблему из ранга теоретических размышлений и представлений в наглядную, практическую плоскость, что формирует именно практический смысл наших мероприятий. Мы моделируем конфликты и предлагаем выходы из сложившихся ситуаций, и зрители предлагают. За счет непосредственного участия зрителей (интерактивная часть) в решении наглядных, узнаваемых (драматическая часть) проблем, провоцируется личный (наблюдённый) опыт выхода из кризисных ситуаций; создается коллективный опыт формирования позитивных моделей поведения. Это приводит к тому, что та часть молодежи, которая потенциально готова перейти критическую границу, зная о последствиях, получает эмоционально-информационную прививку к определенным опасным поступкам.
– Чем был вызван интерес к социальным тематикам?
– Я с настороженностью отношусь к слову социальность. Оно напоминает мне наш недавний ЭССЭРный инкубатор с агитбригадами, госзаказами, госстандартами, в том числе, и мышления. Мы социально-полезны, – так будет правильно и полно.
– Хорошо, давайте заменим слово социальность на актуальность.
– Давайте по порядку. По поводу интереса. Это была больше необходимость, личное возмущение. Не могу я спокойно относится к статистике смертности и плачевным перспективам. Когда мне из телевизора говорят, повторяют и аргументируют о вырождении Нации… я становлюсь воинственным. Не могу я одиноко стоять с плакатом… или в толпе активистов выкрикивать слоганы. Всё это – кричать на зелёного змия или махать плакатами на наркомафию. Сколько лет машем. Всё это – пугать носорога крапивой… Покричали, помахали, взбодрились или наоборот, выпили капель сердечных и разошлись. Не могу я спокойно созерцать примеры деградации и вырождения Нации.
– Кто виноват?
– (улыбается) Герцен. Кто виноват и, что делать? – извечный вопрос. На наш взгляд, в нынешней системе образования и семейной педагогике недостаточно уделяется внимание современным практикам воспитания и социальной компетентности молодых людей (в т.ч. развитии соответствующих качеств). В связи с этим молодой человек, который вступает в самостоятельную жизнь, не всегда имеет адекватные знания и модели поведения. Вследствие этого он/она или избегает участия в событиях, или (более чем иногда) перенимает случайные (в т.ч. модные), неадекватные, деструктивные, а иногда даже опасные программы и модели поведения. По нашему убеждению, в нашей Стране не существует более актуальной проблемы, чем проблема здоровья, репродуктивного здоровья, смертности; что проблема распространения курения, алкоголизма, наркомании, ВИЧ/СПИДа (особенно среди молодёжи) обрела масштаб ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОЙ ТРАГЕДИИ и уже не угрожает, а явно, нагло и цинично уничтожает Нацию и генофонд Нации. Здравомыслящие люди (в первую очередь родители) крайне обеспокоены сложившейся ситуацией, безутешными перспективами, недостаточным качеством мероприятий по профилактике негативных явлений и воспитания молодёжи. Учитывая данные ужасающей статистики, у нас есть все основания утверждать, что большинство действующих проектов и программ по нравственному воспитанию и профилактике негативных явлений (в т.ч., смертности), являются малоэффективными (читать: почти бесполезными). Таким образом, до сих пор остаются не решенными проблемы: криминализации молодежной среды; снижение культурного уровня; моральных и этических норм; снижение психофизического и репродуктивного здоровья Нации; катастрофического распространения наркомании, гепатита, ВИЧ/СПИДа и других смертельных болезней. Похвалить нас можно только за старания. Поздравить нас не с чем… пока.
– Но все говорят о достижениях улучшениях и процентах.
– Говорят. Пусть мамам на кладбище, на похоронах, расскажут об улучшениях, повышениях и тех процентах. Пусть там расскажут об эффективности своей работы. И заглянут в глаза. И до конца выслушают правду, попробуют спокойно пережить этот крик. Рано говорить о позитивном росте. Пока мы не можем остановить деструктивные процессы, деградацию и вырождение Нации.
– Я сама не редко видела раздражение, когда, ссылаясь на печальную статистику, ставила под сомнение єфективность работы некоторых чиновников. А власти?
– И я видел эти лица. Статистика – это оценка. Вот и не согласны они. Многое умалчивается. Несостоятельность и/или бездействие – пособничество нарко и алко мафии. Вот и не согласны они с данными статистики. Ещё пора выяснить: „Кто, чем занимается? И где результат? И куда, если обещанных результатов нет, уходят деньги налогоплательщиков?”
– Тогда выходит, что никто не виноват?
– Выходит, что так. Но статистика беспощадно перечёркивает слабосильные потуги изменить ситуацию. Правда всегда отрезвляет. Горе, это чудище не один год ползёт по Украине. И это не «соринка в глазу». Брёвна, сколоченные накрест, упорно укрывают нашу страну. И этого нельзя не заметить. Пока ситуация не изменится, можно считать, что нет у Вас и у нас достижений! Есть процесс, попытки. Только не говорите, что мы старались. Все мы старались.
– Что на Ваш взгляд необходимо делать? С чего начинать?
– Всегда с правды нужно начинать. Нужно услышать данные статистики и, какое будущее нас ожидает, если не изменить ситуацию. Всем учереждениям, институциям по воспитанию молодёжи и общества; специалистам, родителям и всем сознательным людям пришло время отодвинуть чувство собственной важности… набраться трезвомыслия, мужества и признать или признаться в том, что все мы, относительной бездеятельностью (и/или несостоятельностью), внесли лепту в часть той страшной статистики, которю мы имеем. К величайшему сожалению и стыду, результатом такой „работы” (страний) есть – соответствующие места в Европе и Мире по детскому и подростковому алкоголизму; темпам распространения наркомании и ВИЧ/СПИДа; темпам снижения количества населения (в т.ч. деградации Нации). Необходимо не пытаться делать, а делать. С правды нужно начинать. Наркомания и алкоголизм – это следствие. Наркоманию и алкоголизм мы считаем разновидностью суицида. Остаётся разобраться в причинах, от чего бежит наша молодёжь?
– Не только молодёжь.
– Не только. Наиболее честно на этот вопрос отвечают сельские алкоголики. Я неоднократно спрашивал, чего они пьют, спиваются. Ответ один: «А, что ещё делать?» Когда накапливаются не решенные или не разрешимые ситуации. Когда многие люди днём работают, чтобы вечером было что поесть. Когда человек не видит перспектив и смыслов так жить, тогда и начинается это «убиться» или «забыться». Сотни управлений, десятки министерств годами работают… как окультисты, как язычники денно и нощно выписывают волшебные слова, которыми можно было остановить наркоманию и алкоголизм. Только дело не в постановлениях, приказах, словах, слоганах и плакатах. Думаю, что они сами не верят в результат. И дети чувствуют это. Вот и верят дети наши барыгам гнилым. Ударим по наркомании, алкоголизму, СПИДУ плакатами и разговорами – горчичниками и анальгином! Каждый год ударяют! И, что? Где результат? – Без нас было бы ещё хуже! – скажут они. – А неизвестно, – подумаем и снова промолчим мы. Ещё нужно исключить из формулировок двойные трактовки. Чтобы не выходило: «Если есть злоупотребление водки и наркотиков, то должно быть и доброупотребление». В этом контексте хотелось знать, что такое «незаконное употребление наркотических веществ»… и есть ли законное? А законное – это препараты – лекарства, включающие в себя… Я всё понимаю, но не хочется недоговариваний, двойных моралей. Всё начинается с головы и воспитания в школе и семье. Правду нужно говорить.
– Но все говорят, что у них всё нормально.
– И у всех показатели растут. Ссылаешься на статистику, все говорят: «Это не у нас. У нас всё нормально». Что это за показатели, позитивы такие, сложив которые получается негатив. Что за математика такая, когда 2 + 2 = 0 или минус четыре? Когда я спрашиваю, мне в ответ говорят о нехватке средств и времени. Странно, но, когда мы говорим о профилактике, многие воспринимают именно как профилактику алкоголизма для алкоголиков, наркомании для наркоманов и т.д. Когда учебным заведениям мы предлагаем профилактику, например, наркомании, мне отвечают: «У нас наркоманов нет». Ещё говорят: – «Мы им про это уже рассказывали. Они знают, что СПИД – это плохо, и, что водку пить нельзя, и курить. Что им ещё говорить, они и так всё знают». Вот так. Вы знаете, я часто спрашиваю «Зачем вы рассказываете про наркотики и алкоголь? Они, что, вас спрашивают?» – не спрашивают. Тогда, зачем?» Учителя не говорят о планах, предписаниях, птичках и галочках. Только одно рассказывают учителя, а другое во дворах. Да и низкопробное телевидение зачастую формирует «миф о крутизне». Дело не в информации. Информации много. Дело в форме подачи информации. На пачках сигарет тоже пишут про болезни и смерть. А толку? Дело не в количестве информации, а в подаче и вере тому, кто «говорит и показывает». «Один в поле не воин?» – воин – профессор Жданов воин. Ему верят. Ведёт себя, как мужчина.
– Детей нужно любить. Педагогика – наука об искусстве любить детей.
– Обязательно. Слава Богу, есть такие учителя, которым “руки целуют”, всю жизнь их помнят и не отворачивают головы после окончания школы.
– Есть учителя, о которых говорят: «Она или он учитель от Бога».
– Есть. Мне повезло. Она всех считает своими детьми и интересуется судьбами бывших учеников, радуется победам. – А, когда я слышу печальные истории о своих, – говорит она, – я всегда принимаю это, как личную трагедию… всегда вспоминаю, прокручиваю в голове то «школьное кино», начиная с шестого, пятого класса и раньше. И я всегда уверена, что всё можно было исправить, что это я что-то не досмотрела, не доделала тогда… Где-то промолчала, где-то недосказала или сказала не то, не так. Я слушал её и не мог понять, как в этом маленьком человеке может уместиться такое огромное сердце. А она всё рассказывала и рассказывала… Затем она заплакала. Затем сказала, что никогда бы не ушла из школы. Затем попросила меня, пока она будет жива, никому об этом не рассказывать. Её уже нет. Она рассказала мне, что недавно узнала, что одна из её выпускниц в больнице. – И я оставила всё, купила апельсины, – говорит она, и помчалась в ту больницу. В палате девочки не было. Врачи сказали, что она на прогулке. И я, как сумасшедшая, побежала в тот парк, – продолжает она… И бегала там, бегала, искала… но нигде не находила той прекрасной белокурой хохотушки. Через некоторое время, её по имени окликнула женщина с инвалидной коляской в руках. Я подошла. В коляске лежало пол человека… Только по тем красивым глазам-вишенкам и голосу, говорит она, я узнала в ней… - Тогда я не выдержала, – заплакала она, – тогда я упала перед ней на колени и просила-просила прощения за всё, за всё… за всё просила… А эта девочка, точнее, то, что от неё осталось… А эта девочка плакала и повторяла: «Извините, пожалуйста, я больше так не буду». Вот так. Позже мать учительнице рассказала, что дочь связалась с дурной компанией; три года принимала наркотики. Всё вынесла из дому. Сейчас ей отрезали две ноги и руку. – Я бы никогда не оставила школу, – плакала учительница тогда. Через некоторое время, – продолжила она, – что-то оборвалось во мне, точно мне отрезали те руки, ноги… и сердце.
– Ужас! Если бы я услышала такое…
– Ужас. Когда она мне это рассказывала, я плакал. Правда. Ещё она считает… считала, что родителей нужно по чаще собирать и напоминать, что школа не камера хранения, куда ребёнков сдают, чтобы они не потерялися. Ещё родителям нужно постоянно напоминать, что они каждый день сдают экзамены на то останется чадо с ними или пойдёт на стороне искать понимающих. И об ответственности нужно напоминать. И перед кем. – Говорят, что все мы Божьи дети. Получается, что Бог доверяет нам детей своих, – ещё сказала мне тогда учительница. – Вы представляете, какая это ответственность и перед кем. И кого он будет наказывать за детей своих?
– У многих родителей сил хватает только на вечерние рывки с криками. Ещё, если что-то случается, они считают, что виновата компания, а мой сыночка или доченька хороший. Правда?
– Мне кажется, что в этом все родители одинаковые. Как сказал мне один отец: «Грош цена оценкам, всей этой школе, поступлениям, если они не доживают до тридцати лет. Пусть выйдут на улицу, заглянут в подворотни, тюрьмы, кладбища, пусть узнают, что их бывшие малыши творят». Ещё он назвал министерство образования «монстром с бумажным сердцем».
– Жестко.
– Неизвестно. Я его понимаю, – он сына год назад похоронил. Школы не виноваты, тогда почему всё начинается после окончания? Если у нас, что-то болит, мы идём к доктору. Он прописывает нам лекарство. Правильно? Если оно не помогает – не работает, мы снова идём к доктору, и он прописывает другое, трете, четвёртое… И так может продолжаться, но рано или поздно мы меняем доктора. Правильно? А тут годами не работают методы профилактики. Годами я слышу статистику, за которой стоят убитые горем родители. И этого нельзя не заметить. Как мне прикажете относиться к тем похороненным или больным процентам? Круглосуточный психоз, поднимаемый в связи со смертью от вируса новоявленного гриппа, – соринка в глазу по сравнению с 120 000 детей, ежегодно гибнущих только от наркомании и болезней, причиной которых стало употребление наркотиков. Об этом не шептать нужно, а кричать. А пока, под нечеловеческие крики матерей на могилах, осиротевшие семьи ежегодно хоронят детей. И тишина. А позорное место в мире по детскому и подростковому алкоголизму? А темпы распространения СПИДа, рака и туберкулёза? Вот результаты работы, точнее, бездействия. Власти, который год демонстрируют несостоятельность, преступную бездеятельностью в решении заявленных проблем. Но наше безвольное «козацство» не может проснуться даже тогда, когда умирают дети. Это ли не пример вырождения нации? Сколько ещё детей должно погибнуть, чтобы у властьпредержащих проснулась жалость, совесть или страх. Сколько ещё детей должно погибнуть, чтобы на государственном уровне эффективно решались проблемы? Думаю, что все или почти все мероприятия по профилактике негативных явлений среди молодёжи в Украине носят формальный, а посему, – бесполезный характер. И меняться такой – планово-безполезный подход, в будущем не собирается. Вы меня спрашивали: «Что делать?». Сначала нужно определиться с ценностью жизни и расставить приоритеты развития нашего государства. Нужны однозначные, позитивные, волевые решения и действия в вопросах формирования здоровой и здравомыслящей Нации. Но, пока, воли и желания нет. Или зрения нет. Ни зрения, ни слуха, ни совести нет. Душа не болит у них. По видимому, сильно затемнены стёкла их бронированных авто.
– Я слышала, что за 10 лет в Афганской войне погибло (убитыми) 3360 солдат из Украины.
– Я тоже знаю эту цифру. Матери до сих пор не могут успокоиться. Ещё я читал статистику, там посчитали, что алкогольный и наркотический террор, не считая деградации, уносит больше жизней, чем любая война. Неуправляемых процессов в обществе нет. Взирая на нашу черную статистику, темпы и перспективы, мы ставим вопрос о необъявленной войне нашей территории. Кому-то выгодна эта ситуация. Кому-то выгодна эта смертность. По-видимому, кому-то мы, вместе с нашими детьми, мешаем на нашей земле. Может, некие глобалисты уже сложили нам цену, определили нам место на нашей земле? Может, не вышли мы лицом? Может, кто-то считает, что мы не достойны жить на этой земле, обладать богатствами, природными ископаемыми, реками. Может, кто-то считает себя волком, но мы не ягнята из басни. Не может быть случайностью такая смертность. Детей нужно спасать! Сколько людей должно остаться на Украине, чтобы вопросы здоровья и жизни, стали приоритетными, общенациональными? Как активизировать процесс и повернуть лица? Как взять за сердце, чтобы у властьпредержащих открылись глаза, проснулась совесть, чтобы они заплакали на тех кладбищах?
– Как?
– Не знаю. В кабинетах нам говорят, что всё хорошо, в смысле могло быть и хуже. (Вздыхает) Только детей жалко. Много в семьях недолюбленых детей. Сидят на наших спектаклях переживают. Смотришь на них… Это нас обязывает быть честными. Детей особенно жалко. Дома их гоняют. В школе – методические рельсы проложены, светофоры отлажены – учись, не мешай.
– И веди себя хорошо.
– И веди хорошо. Только для детей вести себя хорошо – значит весело. А тут на старорежимных станках с “Программным управлением” уставшие люди, который год пытаются точить “свободных людей”, но по привычке, опять для ячеек. Для каких ячеек? Единственный предмет, по которому выставляют оценки и которому не учат – это поведение. Правы были мудрые – «нужно привить любовь к предмету, а научатся они сами». Вы никогда не задумывались, почему дети, частенько нам не верят? Всё очень просто, они верят ни тому, что говорят, а тому, кто говорит. Вот и получается, что мы для них бываем не авторитеты. Всё начинается со школы и дома. Учителя говорят: - Мы учим, а воспитывать их должны родители, мы не успеваем. Согласен. Родители считают, что в школе их и так воспитывают, что они не специалисты. Не могу я спокойно слушать, когда ребёнок мне говорит: «Родители меня не любят. Я им не нужен. Я им мешаю». Кроме развития культуры и духовности речь должна иди о профилактике психофизической инвалидности и социальной адаптации. Чтобы, после окончания школы, они не выходили во взрослый мир, и не оказалось, что их там не ждали. А он не приспособлен. Необходимо привлечь или вернуть интерес к программам по формированию здорового образа жизни. Самая лучшая реклама алкоголя не в телевизоре и не красочных бигбордах. Самая убедительная реклама алкоголя лежит в переходах метро, на остановках и под заборами. И низкопробное телевидение создаёт свой миф о крутизне. А дети, вечером, взирая на нас уставших и бедных, снова верят телевизору. На экранах много агрессии. грабежей, драк, убийств и другой псевдокрутизны. Нельзя так. Ценностные установки ребенка еще не достаточно сформированы для адекватной оценки происходящего на экране. В результате грань между добром и злом стирается. Двойные морали – «предисловие» к агрессии и шизофрении. Нельзя так.
– Меня всегда возмущает и оскорбляет, когда взрослые относятся к детям, как к недоумкам, маленьким людям, недолюдям.
– Согласен. Это с виду он маленький, но в душе великан. Дети прощают обиды, но надолго запоминают обидчика. На вопрос старшеклассникам: “К кому в сложных, личных, кризисных ситуациях вы обращаетесь за советом? “ Угадайте с первого раза, к кому?
– К друзьям, реже к братьям. Ещё реже к родителям. А к учителям?
– Удивительно, опять всё сходится. А к учителям? Уважаемые учителя, за вас практически не поднимают руки. А если и поднимают, то с оглядкой, под позорный смешок в зале.
– Может, учителям поручить, доплатить, научить?
– Доплатить, конечно, нужно, – работа у них вредная. Учиться им нужно в первую очередь. Устарели многие методы, как чёрно-белые телевизоры. А сейчас положение, как говорится, - «сколько мастеру ни плати, он лучше, чем умеет, не сделает». Научить нужно, а потом, после ежегодных семинаров по повышению квалификации не доплачивать, а платить. Не только за выслугу, часы, не за пересказывание учебников, а за любовь к детям, за старания, вложения, знания. За безусловную пользу. За вклад в будущее! За результат. За такое много платить нужно. Тогда не будет привычной “битвы за урожай”. Детей больше и они наши. Не все, далеко не все могут увлечь, увести детей в мир любви, любви к знаниям, в мир человеческих отношений. Лидеры нужны, Творцы. Мамочек в школах много. И за это им низкий поклон… Но этого мало.
– Вы говорили, а я проецировала это всё на себя. Вспомнила себя маленькую. С большими радостями и такими же трагедиями.
– Получеловеческие отношения воспитывают полулюдей, проживающих полужизни… полусчастливыми. Обидно, когда так.
– Согласна. С какой аудиторией вы предпочитаете работать?
– С любой. Очень любим работать со студенческой аудиторией. Также интересно работать со сложной школьной аудиторией. В сложных аудиториях больше лидеров. Мы между собой называем это “отказной возраст” – отказываются с ними работать взрослые. – “Бесполезно – их уже не исправишь. Раньше нужно было воспитывать, наказывать”. Узнаёте? Парадокс, но нам легче и интереснее работать со сложной, на первый взгляд, неуправляемой аудиторией. Это как езда с препятствиями. Они всегда активны. Они живые. У всех “моторчики” работают. Порой нам кажется, что им всё равно разрушать или созидать, главное, чтобы эти “моторчики” работали. Главное увлечь их. Главное заинтересовать и преобразовать физическую энергию во внутреннюю и “вперёд!”, вместе с ними. Это тяжело, но интересно и наиболее эффективно, когда вместе.
– Чем вы удерживаете внимание?
– Главное нашей “Школой”. Нужно общаться с детьми на человеческом, понятном им языке. К “сленгу” это никакого отношения не имеет. Проблемы и герои спектаклей должны быть узнаваемыми, иначе – не пожалеют они, скажут: ”Опять приехал театр для дебилов”. Прошу прощения за «молодёжную прозу». Если на сцене не его проблемы, или проблемы решаются каким-то неестественным, псевдокультурным, псевдодуховным, синтетическим образом и если нет практического смысла, тогда для них это утомительно, скучно… или смешно. Они особенно чувствуют правду. Их не обманешь. Они не высидят два часа, если им не интересно. Это всегда благодарная аудитория, при соблюдении того, о чём я говорил. Знаете, почему компьютерные игры им более интересны, чем мультики?
– Им интересно управлять этими мультиками.
– Именно. Это псевдотворчество, но есть участие. Вы видели, как они на наших спектаклях они обсуждают, прогнозируют, заказывают продолжения, окончания.
– Это требует особой подготовки? И насколько продолжительной?
– Любое ответственное, сознательное действие, дабы исключить случайности, требует подготовки.
– Чему учат в вашей “актёрской Школе импровизации”.
– Чтобы не быть многословным, я скажу, что мы не учим, а раскрываем и развиваем. Раскрываем и развиваем. В человеке есть всё. Не мы это придумали. Мы, практически, это подтверждаем. Для этого у нас есть множественный багаж тренингов, мастер-классов. Я этим занимаюсь с 1985 года. Главное, чтобы процесс был естественным – не насильственным – человеческим. А долго ли длится обучение? Выполнять, стараться, повторять, пересказывать – это ещё не понимать и не владеть. Ребята, в том числе и взрослые, начинают играть в наших работах, как только снимется “травма”, “паралич”, “зажим“, страх перед публичным выступлением. Дело в воспитании, психомоторике и способностях. Главное – желание, интерес, потребность. Ведущих программ мы готовим, в среднем, в течении месяца.
– Наверное, это сложно?
– (улыбается) Не тяжелее, чем научиться читать или ездить на велосипеде. Достаточно чтобы один раз получилось. Научись, затем всю жизнь получай удовольствие. Сложно сказать сколько нужно времени на подготовку актёров. Например, работу «Война и мир», Тема: «Конфликт: родители – дети – родители. Насилие в семьях».Я готовлю за две-три двух часовые репетиции. Эту работу играют школьники с 8-го по 11 класс, учителя и, если остаётся место, мы.
– Я не представляю себе, как это можно сделать.
– Я скажу больше. Этот спектакль длится полтора часа. И так два дня. Представляете?
– Не представляю.
– И они с удовольствием ходят. Но самое приятное, когда они после всего, почти все просят показать спектакль родителям. Знаете, как приятно, когда дети приводят хмурых родителей в школьный театр.
– Почему хмурых?
– По-видимому, дома был скандал и куча причин, чтобы не пойти. Знаете, как приятно. А, что вы им говорили? – спрашиваю я. А они с хитрыми лицами говорят: – „Я сказал, что неделю буду посуду мыть”. – А я сказал: „Пойдите, посмотрите, как меня нужно воспитывать”. Одна девочка позвонила начальнику и отпросила папу с работы, и привела на спектакль.
– Я все равно не представляю, как можно за две репетиции... И как вы находите... Это должны бать не абы-какие таланты. Из школьных КВНов?
- Не совсем. КВН пафосен. Участники зачастую напоминают мне дрессированных детей. Классы сами решают, назначают представителей команд. В каждом классе, начиная с восьмого, есть неудержимые говоруны и непобедимые безобразники. Вот их-то мы и берём. Пусть соревнуются между собой и с такими же в позитивной игре. Детям всё равно созидать или разрушать, лишь бы было интересно и те «моторчики» работали. Главное задать правильный вектор, дать ускорение и, для закрепления результата и адаптации, задержать их на позитивной стороне. Метод «равный – равному» всегда эффективен.
– Насколько я поняла, в этой работе, кроме того, что они между собой соревнуются, они соревнуются и с учителями?
– И с учителями, и с нашими актёрами.
– Всё это импровизация?
– Отчасти. Только в игре, в подачах текста. Ещё в словесных, оригинальных дополнениях, есть импровизация. Драматургия тщательно прописана и просчитана, иначе будет болтовня, игра ради игры. Пользы не будет. Ложные понимания ведут к ложным поступкам.
– И так два дня?
– И так два дня. Знаете, все мы неоднократно были на хороших и плохих спектаклях. В любом спектакле есть актёры, которые нам не нравятся. Плохо они играют, врут, кричат, но мы два часа вынуждены их терпеть. Правда? И нельзя их убрать или заменить. Хоть уходи. Нельзя, а у нас можно. Представляете? Наши говоруны имеют право сменить слабых или ослабевших. Даже из зала может выйти любой и заменить актёра. Как это? – придите, посмотрите.
– И они сами меняют актёров?
– Сами, с удовольствием, аж бегом.
– А как они могут... они же не знают текста. Вы учите текст? Два дня…
– Придите, посмотрите. Скажу вам больше того. Наш спектакль «Танго» идёт четыре дня. Правда, раз в недёлю. Тема: “Учёба. Поведение. Успешность». И под-тема: «Конфликт: учителя – ученики». Сначала мы играли один день, но на нас со своими обидами и историями, извините за выражение, навалились ученики и учителя, и стало два, затем три. Сейчас двухчасовые спектакли идут четыре дня. В школе куча скрытых проблем… или следствий. Стоит признаться, в том, что эти «Война и мир» и «Танго» были написаны мною по просьбе учеников, родителей и детей. И все мне и нам помогали.
– Этот тоже интерактивный театр?
– Не совсем. Кроме игровой (подача информации), заглавным остаётся тщательно прописанный и выверенный текст – то, что мы называем основой, драматургическим ядром.
– А спектакль «Ромео и Джульетта. XXI век» (напомню, тема: «Добрачные отношения. Воспитание чувств») тоже была сделан по просьбе?
– Не совсем. Мы протестировали школы (8–11 классы). Угадайте, какая тема у них на первом месте?
– Ромео и Джульетта?
– Они. Точнее, любовь и суицид.
– Но им постоянно читают лекции по половому воспитанию.
– Их зачастую пугают болезнями. Не о СПИДах, сифилисах и других болезнях нужно говорить. В первую очередь, необходимо говорить о настоящей любви. Когда любовь есть, тогда влюблённые берегут друг друга от подобной нечести.
– Все говорят о недостаточном финансировании программ.
– Говорят. Я бы вообще, на время, затормозил финансирование всех программ по профилактике негативных явлений. Когда есть процесс, и нет результата – это не работа, это – мы старались. Мы, вместе с общественными организациями планируем сделать смотр инновационных технологий по профилактике негативных явлений в молодёжной среде и обществе в целом. Для начала мы хотим пригласить организации, имеющие готовый продукт. Например, социально-полезные театры и театральные студии. Они зрелищные и массовые.
– А индустрию кино?
– И кино. Нас интересуют эффективные программы. Смею заметить, их очень мало. Бумажных проектов много. Хотелось бы избежать организаций, которые за деньги готовы стать любым специалистом. Им, что за алкоголь, что против, лишь бы платили. Когда-то мы бедные, голодные верили в идею, свои силы и упорно делали продукт. Затем мы пришли и сказали: «У нас есть вот это» и показали.
– Насколько я поняла, вы планируете сделать Всеукраинский конкурс-смотр социально полезных программ?
– Хотелось бы видеть не «бумажные проекты», а живые. Проект – это вывеска на двери, за которой живут пользы. Конкурс – всегда соревнование. Главное чётко объявить темы-проблемы, поставить задачи. Чтобы не привезли хорошие, но неуместные, не целевые работы. Плохой пример, когда рок концерты против СПИДа превращается в «удары по СПИДу роком, водкой, пивом и косяками».
– А судьи кто на этом конкурсе?
– Тут тоже интересно. В качестве экспертной группы необходимо пригласить специалистов в области воспитания молодёжи, членов родительских комитетов учебных заведений, пострадавших от заявленной проблемы родителей и детей. Ещё в качестве экспертов хотелось бы видеть состоящих на учёте в детской комнате милиции. Они скажут правду о качестве и пользе. Особенно родители, пострадавшие от проблемы скажут правду о качестве мероприятий. Если речь идёт о жизни или смерти они не скажут: «Работа хорошая, – ребята старались». А наркоманы пусть скажут правду о мероприятиях по профилактике наркомании. И родители скажут правду. А это главное. Очень часто на наши спектакли по профилактике наркомании просятся наркоманы. После спектакля всегда подходят и благодарят. А главное высказываются и спрашивают, где мы будем в следующий раз. Ещё спрашивают разрешения привести «друзей». Все высказываются. Слышали бы вы эти слова и выражения, но это всё от чистого сердца. И стою я, смотрю на их серые лица и впавшие глаза и слушаю. Некоторые требуют включить в наш сценарий такие-то слова и аргументы. Я всегда спрашиваю о причинах такой настойчивости. Почти все аргументы имеют один смысл: «Мы сдохнем, пусть они хоть живут». В третей части спектакля «Осень» мы учим отказываться от предложения попробовать наркотик, в том числе состоит слов – тех – уже мёртвых ребят и девчонок». Вот такое себе получилось послание. Они, похоронившие десяток друзей… Их не обманешь. Они, предчувствуя «финал», не боятся говорить правду. Перед ними так просто не помашешь цветастыми плакатиками и буклектиками. Не верят они уже всему написанному и нарисованному. И слоганам не верят. И лекторам, не «пробовавшим» не верят. Практически-квалифицированную группу нужно собирать. Объяснить ситуацию в стране, признаться в недостаточной компетентности и попросить помощи. И так по каждой теме-проблеме. Нужно говорить правду, особенно когда вопрос ценою в жизнь. Скажу немного неудобную мысль. Я уверен, что молодёжь не хуже взрослых решают проблемы гуманитарного порядка. По крайней мере, быстрее и проще. Это нравственные установки и идеалы формируются годами, а сейчас – от ненависти до любви один шаг. И в обратном направлении столько же. От «очень хочу» до «очень не хочу» несколько мгновений. Психологи улыбнуться, и назовут это юношеским максимализмом. Я тоже улыбнусь и скажу: «Не умничайте и не пересказывайте учебники». Дети не глупые, нужно дать им инструмент и научить им пользоваться. На эту тему я готовлю совершенно новый проект. Если не могут взрослые решать проблемы детей, пусть дети сами решают свои проблемы. А родители? А родители и учителя будут «главными консультантами».
– Как Вам наша демократия и свобода слова?
– Что за демократия такая, если большинство людей стало жить хуже. Я знаю, что любая зависимость это плохо, позорно, но я не знаю, что такое независимость. Мы долго похожи на убежавшего из общего дома растеряного ребёнка. Страна находится в зависимости от „дворцовых интриг”, работающего на холостом ходу парламента. А свобода слова – это, когда вынули еду изо рта и разрешили говорить? Наша свобода слова похожа на чайник со свистком или на котёл с предохранительным клапаном. Поговорили – спустили пар и всё. Жаль, что слова ничего не меняют, меняют дела. Наши политики за 18 лет так оплевали друг друга, что я не вижу чистых лиц по обе стороны «баррикад». Молодёжь! – вот за кого нужно бороться, вот на кого нужно надеяться, иначе у нас не будет будущего. И ещё. Нам постоянно рассказывают, чем мы отличаемся от других народов, но я всю жизнь ищу то, чем мы похожи на лучших представителей других народов и национальностей. И почему президента больше интересует проблема украинского языка, а не проблема культуры и духовности? Я уже не говорю о проблеме смертности. Для меня не столь важно, на каком языке говорят. Для меня важно слышать смыслы – о чём говорят. Культуру нужно развивать. Чтобы меньше стало люмпенов и маргиналов, которые из всех театров отдают предпочтение ресторанам с хорошей кухней и стриптизу. Культура – не ингредиент «хлеба и зрелищ». Не хочется, чтобы украинский театр был хранителем традиций, музеем «былых времён», мавзолеем культуры, а современный театр не начинался с раздевания женщин. Я считаю, что любое искусство обязано быть социально полезным. Когда-то Лесь Курбас когда-то сказал: «Современный Театр должен быть таким, каким общество должно быть завтра». Сложно, мы всё время плывём против течения. По течению плывёт отжившее, немощное, мёртвое. Чем выше, тем вода чище. Когда нас не хватает сил стучаться в спины чиновников, мы уезжаем. С воспитания культуры и духовности нужно начинать, иначе мы всю жизнь будем строить дом на песке.
– Напоследок хотелось бы узнать…
– О творческих планах? Будем сотрудничать, объединять усилия, если всё не уйдёт в песок.
– Будем надеяться. С Вами было не просто, но интересно. Спасибо.
– И Вам спасибо, и всем, кто не безразличен с судьбе детей.